Каждый год в первое воскресенье мая несколько центральных улиц Лиссабона в районе Морария закрывают для транспорта. В этот день центр города отдан одному из самых важных, многолюдных и старинных религиозных шествий в Португалии: процессии в честь Носса Сеньора да Сауде – Богоматери Здоровья.
Итак, проблема: бабло в Португалии на счету, мы в Москве, надо сделать какие-то платежи. После часа попыток получить высланное системой смс-сообщение с кодом подтверждения операции мы с Хозяином начинаем судорожно переставлять сим-карты, проклинать производителей сотовых телефонов, трезвонить друзьям в Лиссабон с жалобной, в стиле «же не манж па сис жур»,
Читать дальше
В районе Праса ду Чили всякое бывает. И пьяницы там совсем не редкость.
Но этот был особенный. Во-первых, молодой — судя по лицу, когда-то красивому, чуть за сорок. Вряд ли старше. Во-вторых, хоть по-португальски говорил почти без акцента — иностранец, с севера Италии. Хорошо воспитанный, прекрасно образованный, богатый — говорили, что каждый месяц ему с родины шлют большие деньги. Но главное — он был странный пьяница. Не буянил, не плакал, не каялся, а ведь зачем люди пьют, как не для этого? У него было имя, конечно. Но его, наверно, помнила только родня. А в Лиссабоне, в районе Праса ду Чили, все звали его Итальяно.
Один мой приятель-португалец, парень спокойный, веселый и денежный, около года назад начал вдруг брать уроки русского языка. Времени у него было не так чтобы много — днем он вкалывал в собственной студии компьютерного дизайна, а по ночам играл на виоле в двух довольно известных casa do fado.
Читать дальше
Сижу у распахнутого окна, смотрю, как заходят на посадку в Портелу самолеты, слушаю Синатру и подсчитываю, что получила от Лиссабона за одну только последнюю неделю.
Красное вино, вишневый табак, бочковые оливки.
Загар с пляжа, минус четыре килограмма от лестниц и коралловый маникюр от Кармен
Вчера в Luso я была Маргарита Готье. Не в смысле камелий и бриллиантов — просто кашляла. Причем строго по расписанию: заканчивали музыканты — вступала я.
Что довольно обидно, потому что вечер-то был хорош, хоть и странен: Педру Моутинью играл на португальской гитаре, ему внимал японец, водрузивший на голову джинсовую шляпу с завязками, пели и плясали алентежанские женщины. А мужчина за соседним столиком на прекрасном русском языке спросил меня: значит, вам нравится наша музыка?
Иду я только что домой. Вечером уезжать, поэтому морда предсказуемо печальная.
Присела у фонтана на Мартим Мониш, смотрю на Замок коровьими глазами. Кто-то за пультом поставил Saudade в исполнении Сезарии Эворы. Хозяин на пути в Брюссель. Ну хоть плачь, елки-палки.
Если быть точной, в шесть утра.
Не, окопайся я в норе, меня бы, конечно, никакие пернатые не разбудили.
Но дело в том, что я больше не сплю в норе. Я, видите ли, от одинокой жизни дичаю. Трех дней в тишине достаточно, чтобы я напрочь утратила человеческий облик, переселилась в пуховые носки и начала разогревать кофе в микроволновке.
Мой Официант больше не мой официант.
Теперь мой официант — Жо. И это официально.
Не знаю, какая ему от этого польза, разве что поржать. Но вчера он выкупил меня у Моего Официанта. Цена вопроса — банка холодного «сагреша» и финская студентка впридачу. И если «сагреш» я понять могу, то финка — это просто за гранью.
Наконец-то у меня появился свой угол. Не, вы не подумайте, мне в этой квартире все нравится. И белая спальня в мансарде. И кухня, хоть сегодня ее и захватило индийское тесто. И кабинет с окнами-бойницами. И ванная комната с окном и биде, которому я, московский нищеброд, радуюсь, как дитя. Но лежбище, в котором можно окопаться, и чтоб все было под рукой, образовалось буквально месяц назад, когда в доме завелась кушетка-маломерка из демократичного испанского магазина Casa.
Читать дальше