Везде свои. История лиссабонского попрошайки.

Истории Португальские истории

Лиссабонские попрошайки в массе своей люди трудолюбивые.

Они поют, пляшут, на худой конец рассказывают истории, которые хоть в Болливуд продавай. Тупо клянчат только румынские цыганки. Эти передвигаются по городу хохочущими стайками, на подходе к эшпланаде резко делают скорбные лица и, тыча в лицо туристам фотографии упитанных детей, тянут за деньгами лапу с кроваво-красным маникюром. Будучи жестокосердным чмом, я не даю румынкам ни цента. Исключением стала развеселая малолетка, предъявившая вырезанный из журнала портрет Шайло Джоли-Питт. Гогоча, как припадочная, я выдала ей два евро и сигарету. За восхитительное нахальство и сходство с артисткой Бьянкой.
Еще один мой любимец родом из Непала. Он ошивается на площади Россио с креативной красно-зеленой гитарой в три драные струны. Играть не умеет даже приблизительно, зато его непальский зад сверкает серебяными штанами. Дикие пляски под аккомпанемент еще более диких воплей имеют у туристов бешеный успех. В кулуарах кафе «Никола» этого безумного гамадрила называют «бомбейский Элвис». Наша с ним дружба началась с того, что, протянув монетку, я зачем-то брякнула:
— Хинди-руси пхай пхай.
С тех пор он, кажется, считает меня не совсем нормальной и немного жалеет.
Главная опасность лиссабонских попрошаек заключается в том, что от них трудно отвязаться. Особенно если не хочешь давать денег. Варианты «I dont speak portugues» не прокатывают. В ответ раздается радостный вопль: «O, dont worry, please, i speak english very well». И ведь частенько действительно well, гораздо более well, чем я. Простое «Отвали» будет воспринято как вопиющее хамство. «Ис нота вери женталь, — однажды упрекнул меня очередной индийский чувак. Я покраснела от стыда, а он усугубил: — Айма вери женталь. Вай сеньора найн? Сеньора тока фона, айма вэйт! Айма донт ворри сеньора ин зис момент!» Это правда. Прежде чем начать клянчить, чувак терпеливо дождался, пока я закончу телефонный разговор.
В общем, сегодня, когда на Авениде ко мне привязался красноносый герой смутного возраста, я пустила в ход тяжелую артиллерию:
— Прости, парень, я говорю только по-русски, и у меня нет мелочи.
На лице попрошайки вспыхнуло такое счастье, словно ему явилась Богоматерь Фатимская.
— Мать! — заорал он по-русски. — Мать, здорОво!
Вот тут уже обалдела я. В голове пронеслись лица всех эмигрировавших друзей: чью новую профессию я пропустила?
— Ну надо же, — попрошайка от счастья чуть не пустился в пляс. — Ну-ка давай, скажи еще что-нибудь, мать!
Я сняла очки.
— Сестра! — немедленно поправился красноносый. — Сестра, тут одни португальцы и немцы, поговорить не с кем!  Я Слава!
— Мы знакомы? — осторожно спросила я, заметив боковым зрением, что к нам начинает проявлять интерес полицейский.
— Сестра, все русские братья! — провозгласил Слава. И, чтобы убедить меня окончательно, добавил: — Я с Молдавии, с Кишинева. А ты, сестра?
— С Москвы, — чувствуя себя полной идиоткой, доложилась я.
— Звать как? Замужем тут? Туристка? Работаешь? Тепло как, а? Я пять лет уже тут, раньше жил в Порту, но там холод собачий.
— Вы простите, времени совсем нет, — проблеяла я.
— Кофе хочешь? – деловито спросил Слава. — Пошли, я приглашаю. Давай, сестра, ну не стоя же разговаривать.
Кофе действительно хотелось. Я только что вышла из банка, где три сотрудника по причине отсутствия моего менеджера сорок минут вынимали друг из друга душу, попутно предлагая мне чай, кофе, выключить кондиционер, и умоляя ни в коем случае не беспокоиться. Собственно несложная банковская операция заняла пять минут, но сопровождалась такими ритуальными плясками, что я почувствовала себя Кудриным, когда он еще был министром финансов. В конце концов я сама стала умолять их не беспокоиться, и не надо мне чая, только отпустите.
— Этот человек создает проблемы для сеньоры? — зловеще спросил подкравшийся полицейский.
Слава немедленно побагровел, набрал в грудь побольше воздуха и явно приготовился отстаивать суверенные права своей красноносой личности. Я вспомнила про самолет, и про то, что надо еще купить хамонью лапу, и запихнуть в чемодан восемь литров оливкового масла. Но отделаться от Славы при помощи португальского мента показалось мне непатриотичным. Поэтому я пробормотала что-то успокаивающее, подхватила Славу под локоток и потащила в ближайшее уличное кафе.
— Только кофе? — изумился он, услышав мой заказ. — А покушать? Муж твой где?
— В Москве.
— Ты одна что ли тут? Тогда тебе надо покушать. Обязательно!
Отчаявшись постичь причудливую Славину логику, я покорно заказала какое-то пирожное.
— Ну как там, у нас-то? — интеллигентно прихлебывая кофе, спросил он. — Произвол?
По-видимому, новость о распаде СССР прошла мимо Славы.
— У нас как всегда, — осторожно сказала я.
— Ну вот и я говорю! — обрадовался Слава. — А тут красота: пальмы, море, теплынь.
Дальше последовал страстный монолог, из которого я узнала, что португальцы — народ хороший, но ленивый; бабы тут страшные и много о себе воображают, и, хотя в силу наличия жены для Славы лично это неактуально, ему все равно немного обидно; что из-за проклятых жидо-масонов, устроивших кризис, Славе пришлось сменить профессию — раньше-то он вкалывал на стройке, но цены на отделочные работы «ушли в нулину», и пришлось искать другую работу; что канючить у туристов — это промежуточный этап в карьере: «Ну я подумал, все лучше, чем дома сидеть, жена запилит. А так на пиво, сигареты имею».
— Устал — на лавочке посидел, хорошо! Главное — всегда улыбаться. Если пьяный, то должен быть веселый, и чтоб никаких этих! Ну сама подумай, сестра, кому нужны чужие проблемы?
Похоже, Слава сказал новое слово в науке попрошайничества. Португальцы, да и туристы, гораздо охотнее дают деньги на выпивку, чем на «обратный билет до дома».
— Ну а ты-то как? — опомнился Слава. — Работаешь тут?
— Да помаленьку. Непросто все.
Слава понимающе кивнул.
— Да уж. Мне вон даже один раз морду набили.
Оказалось, на заре своей уличной карьеры он по незнанию забрел на территорию, контролируемую мощной нищенской группировкой.
— И нет бы тикать дураку, стал права качать: чо, город небось некупленный. Ну, обошлось. Бланш под глаз поставили, да и все.
Увидев мои округлившиеся глаза, Слава философски сказал:
— Бизнес, чо.
Я попросила счет, а когда достала кошелек, Слава опять набычился:
— Я же сказал — угощаю!
— Да перестань.
— Или я не могу землячку кофе напоить? А ну убери деньги! И телефон на стол так не клади, не имей такой привычки. Сопрут, квакнуть не успеешь.
— Мне пора, на самолет опоздаю, — сказала я, убирая телефон, как он велел.
Слава галантно приподнялся на стуле.
— Не провожаю. Дела.
И жестом попросил у официантки стакан пива.
— Давай, сестра, держись там, — напутствовал Слава, — жизнь штука такая, сама знаешь. Короче, держись. Сигарет пару штук оставь.
Я протянула ему пачку «Мальборо»:
— Бери всю. Я завтра в Москве еще куплю.
Он заглянул внутрь, аккуратно пересчитал сигареты, вытряхнул ровно половину и протянул мне.
— Купит она! Забирай, говорю. Я пачку только возьму, можно? На ней по-русски написано.
Тэги

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *