Перчатки

Несколько дней назад я понесла в чистку весеннюю одежду.
— Красивые какие, — сказала приемщица, выуживая из горы вещей длинные замшевые перчатки. — В Италии купили?
И не в Италии, и не купила.
— Подарок?
Пожалуй, можно и так сказать.
Много лет я покупаю перчатки только в одном месте — лиссабонском магазине Ulisses в Шиаду. Маленький, меньше приемного пункта московской химчистки, с лепным потолком и нарядной люстрой ар-деко, Ulisses вот уже почти столетие одевает руки лиссабонок в шелк и кожу. Покупка пары перчаток в Ulisses — это событие, ритуал, церемония, от неторопливого выбора оттенка до тщательной примерки. Прошу локоть на подушечку, сеньора. Позвольте вашу руку. Пожалуйста, расслабьте кисть. Пыхтит еле слышно резиновая груша, летят невесомые облака душистого талька. Продавец разглаживает перчатку на моем запястье и удовлетворенно кивает: она должна словно обливать руку, сеньора, попробуйте взять эту кофейную чашку, не тянет? Если сеньора довольна, я упакую в бумагу.

Каждый раз, выходя из Ulisses с новой парой перчаток, я ловлю себя на желании подобрать нижние юбки изящным жестом модницы начала прошлого века. Но у меня нет нижних юбок. У меня кредитка в смартфоне, и воинствующий нормкор, и ни капли изящества. Лишь немного хрупкой, как старинная кисея, грусти по временам, которых я никогда не знала.
В один из таких дней я и встретила того человека.
Красивый той седовласой красотой, какую дает не природа, а возраст, он разглядывал витрину перчаточного магазина и немного покупательниц. Вид у него был слегка потерянный. Так выглядел у витрин магазинов мой муж в те далекие времена, когда дарить предметы гардероба еще казалось ему хорошей идеей.
— Вам нужна помощь? — спросила я.
— Помощь? — вздрогнул мужчина.
— С перчатками.
Он посмотрел на меня с некоторым интересом.
— Я могу помочь, — чувствуя себя все более глупо, повторила я.
— Думаю, да. Думаю, вы можете помочь, — сказал мужчина , вынул из кармана пиджака пару перчаток и протянул мне.
Они были очень старые. На маленькую, меньше моей, женскую руку. Кофейного цвета замша местами сильно потерлась, но сохранила мягкость и упругость хорошо выделанной кожи.
— Вы могли бы их надеть?
Мне не хотелось надевать старые чужие перчатки. Но ведь я сама предложила помощь, к тому же, в сумке у меня всегда лежит антисептик… господи, ну зачем я вечно лезу не в свое дело!
— Боюсь, они слишком маленькие для меня.
— Это хорошо, — сказал мужчина. — Тереза тоже так говорила.
— Тереза — это ваша подруга?
— Жена. Это перчатки моей жены.
Говорят, каждый человек хотя бы раз в жизни переживает озарение, когда мир вокруг распадается на простые и понятные элементы, и события выстраиваются в четкую цепь, и люди становятся прозрачными как стекло. И все ясно, и не надо спрашивать.
Но я все равно спросила:
— Она была красивая?
— Конечно.
— Вы долго были вместе?
— Всю жизнь.
— А теперь все кончилось?
— Просто… все стало меньше. Я не могу привыкнуть.
— Это нормально, — сказала я. — Вы любили друг друга.
Мужчина пожал плечами.
Я натянула перчатку — длинную, почти до локтя. Застегнула пуговицы. На безымянном пальце вытерлась узкая дорожка. След от обручального кольца. Зачем носить его поверх перчатки, если не любишь мужа.
— Она купила их здесь, много лет назад, — сказал мужчина. — Это было долго. Я ждал снаружи.
— Это, наверно, было еще во время диктатуры, — брякнула я.
— Это было еще во время Терезы, — усмехнулся мужчина. — Вы могли бы их взять?
Почему я, отдайте их дочери, внучке, вы же меня не знаете! Но я промолчала, потому что в тот момент нужно было промолчать. Если по каким-то причинам тебя выбрали в качестве последней возможности, просто будь ею и не спрашивай, почему. Потому что у Терезы нет дочери и внучки. Уже нет или никогда не было. Или они уехали на другой конец света. Или им не нужны эти перчатки, они ведь вообще никому не нужны, кроме этого мужчины, который не знает, что делать с ними и с самим собой.
— Спасибо, — сказала я. — Они очень красивые. Я с удовольствием буду их надевать. Иногда.
— Вам спасибо, — ответил мужчина и быстро пошел вниз к площади Россио.

Я обманула его. Я не носила перчатки Терезы. Они уехали в Москву и несколько лет пролежали в коробке с другими вещами. И вот теперь их держит за кончики пальцев еще одна незнакомая женщина и нетерпеливо спрашивает:
— Красить будем?
— Нет
Приемщица поскребла длинным расписным ногтем старую замшу.
— Кольца, что ли, наверх носили… ужас какой… можно не красить, можно попробовать затонировать. Сровнять цвет как-то.
— Нет, спасибо. Только почистить.
— Тогда вы должны понимать, что останутся следы.
Я понимаю.
Они и должны остаться.