Статья для специального выпуска журнала «Русское Искусство»: «Россия и Португалия. Диалог Культур»
Фаду — уникальная португальская музыка, рожденная в Лиссабоне и считающаяся одним из символов португальской столицы и да, пожалуй, и всей страны в целом. В 2011 году фаду было внесено в список нематериального наследия ЮНЕСКО, однако долгое время эта музыка считалась скорее «продуктом для внутреннего потребления». Даже те немногие исполнители фаду, которым удавалось выйти на международную сцену, воспринимались не как полноправная часть музыкальной культуры, а как экзотика. Традиционно музыка фаду имела успех в португалоязычных странах либо там, где существуют многочисленные португальские диаспоры. Однако в последние годы география фаду начала расширяться, и в списке стран, где эта музыка стремительно набирает популярность, Россия занимает не последнее место.
Вот уже четыре года Российский Дом Фаду при поддержке Посольства Португалии проводит «Ночи фаду» – концерты исполнителей фаду в разных городах России. Тот факт, что фаду «приживается» в нашей стране, удивляет и самих португальцев. Между тем, полные залы и теплота, с какой встречают португальских музыкантов в российских городах, имеют свое объяснение. Не зная португальского языка, не понимая порой довольно сложной поэтики фаду, российские слушатели находят в этой музыке нечто близкое, воспринимая песни далекого Лиссабона прежде всего эмоциями.
Датой рождения фаду как самостоятельного музыкального жанра принято считать 30 ноября 1846 года – день, когда умерла 26-летняя певица, гитаристка и танцовщица Мария Севера. Именно Северу называют первой фадиштой (fadista – исполнитель фаду, певец или певица), и сама ее судьба, воспетая и мифологизированная Лиссабоном, звучит как имя музыки, что она исполняла: рок – фатум – фаду.
История не сохранила ни одного портрета Марии Северы. Мы не знаем, как выглядела родоначальница фаду, как она пела, однако было бы неправильно считать ее мифом: Севера абсолютно реальная историческая личность. Ее отец Мануэл де Соуза происходил из города Сантарен, мать, Ана Гертрудеш, из Порталегри. К моменту рождения Марии они уже пять лет состояли в законном браке, что опровергает популярную теорию, будто бы Севера родилась от случайной связи бродячего цыгана и лиссабонской проститутки. Существуют документальные свидетельства и о венчании ее родителей, и о крещении самой Северы, а также воспоминания, пусть и отрывочные, ее современников, которые писали, что это была скромно одетая темноволосая девушка со стройной фигурой и глубоким голосом. Писатель Луиш Аугушту Палмерим, например, говорил, что, встретившись с Северой лишь один раз, навсегда сохранил в памяти ее чистый звучный голос и огонь ее артистического темперамента. Марии Севера часто приписывают цыганские корни, однако ее единственная более или менее достоверная связь с цыганами и цыганской культурой лежит в сфере отнюдь не родственной, а исключительно музыкальной: считается, что именно иберийским цыганам она была обязана своим владением гитарой.
Известность Мария Севера приобрела благодаря своему громкому роману с графом Вимиозу, отпрыску богатой и знатной семьи. Легенда гласит, что граф влюбился в простолюдинку еще до того, как увидел ее лицо – в одни лишь звуки ее голоса и гитары. Вряд ли это было именно так, поскольку к моменту встречи с аристократом Мария была уже достаточно популярной артисткой: она выступала в заведениях по всему городу, от Морарии до Байру Алту. Но именно граф ввел ее в общество, которое позже эпоха модерна нарекла полусветом. Севера стала петь в гостиных богатых домов, и вместе с ней в этот социальный слой проникла ее музыка. Именно тогда песни лиссабонского дна трансформировались в жанр, довольно далеко отстоящий от примитивного «жестокого романса». Незаурядная личность Марии, ее несомненный музыкальный талант – все это возвысило фаду до уровня искусства.
Разумеется, Мария Севера была не единственной исполнительницей фаду. Но принадлежность к низшим слоям общества, громкий роман с аристократом, тяжелый разрыв и ранняя смерть сделали ее столь значимой для фаду фигурой. Последние годы жизни певицы овеяны мифами и легендами, за которыми теряется живой человек, но – удивительный парадокс! – в полный рост встает простонародный Лиссабон, жестокий, страдающий, но все же прекрасный, как сама музыка фаду.
Итак, что же это такое – фаду? Почему эта музыка, явление, в общем, скорее локальное, завоевывает все большую любовь российской публики?
Краеугольным камнем философии фаду является понятие saudade. Это слово плохо поддается переводу на другие языки и имеет множество толкований в португальском, которые в конечном итоге сводятся к следующему: печаль о том, что могло бы быть, но чего так и не случилось. В зависимости от контекста коннотация слова saudade может меняться – от смертельной тоски до светлой ностальгии.
Saudade как константа португальской культуры
Что такое Saudade? Интересная статья доктора филологических наук Ольги Александровны Сапрыкиной.
Дуальность понятия saudade как определяющей константы самого жанра фаду отсылает к Эпохе Великих Географических Открытий, когда печальные песни оставшихся на материке женщин сливались с музыкой новых земель, которую привозили в Португалию уцелевшие мужчины-путешественники. Это радость возвращения на родину и печаль по непрожитой мирной жизни, по нерожденным детям, по стершейся от времени любви. Поэтому мы с полной уверенностью можем сказать, что во многом своим появлением фаду обязано морю.
Очевидно, в морской тематике следует искать и разгадку того, почему фаду так популярно среди русских любителей музыки. Конечно, причин тому много. Например, цыганские мотивы, восходящие к личности первой фадишты Марии Северы, музыкальная форма романса, вокальные приемы, сверхэмоциональная подача, гитарный аккомпанемент. Кроме того, поэтическое содержание фаду, часто схожее с традиционным для России «жестоким романсом», основу которого составляют темы несчастливой любви, ревности, измены, страданий и потери, а также социального неравенства и несправедливости. Но есть и более глубокая связь, основанная на ментальном сходстве двух народов: присущий и русским, и португальцам фатализм, принятие судьбы, рока, фатума, как определяющей силы в жизни человека.
Русская, вернее, советская публика впервые услышала фаду в 1969 году, когда СССР посетила с гастролями великая Амалия Родригеш – самая почитаемая в истории фаду певица, фигура, без преувеличения, культовая как в Португалии, так и за ее пределами. Те гастроли были триумфальными, хотя в СССР ничего не знали ни об Амалии, ни собственно о фаду. Что еще раз доказывает: фаду понятно и близко нашей культуре на уровне эмоционального восприятия.
Амалия Родригеш. O Fado de Cada Um
Годы небывалой славы Амалии Родригеш можно назвать золотым веком фаду. Развитие звукозаписи, радио и телевидения и их растущая доступность в Португалии буквально привели фаду в каждый дом. Стиль начал приобретать культурную и социальную значимость: фаду стало одним из центров притяжения интеллектуальной элиты страны. При этом по сути своей оставаясь все же искусством народным. В середине XX века окончательно оформилось разделение фаду на две равновеликие ветви: fado vadio («странствующее», городское, народное фаду) и fado professional, фаду в исполнении профессиональных музыкантов. Репертуарно это одна и та же музыка, разница лишь в том, что fado vadio жило и продолжает жить в тавернах и на городских улицах, тогда как «профессиональное фаду» стало частью развитой музыкальной индустрии.
Кроме того, следует выделить еще одно явление, повлиявшее на становление фаду как сложившегося музыкального жанра: это свойственная Лиссабону культура bairrista – слово происходит от португальского bairro, район. Bairrista в более широком толковании – это человек, родившийся и живущий в своем квартале, чьи интересы, обычаи и повседневность составляют главные интересы его жизни. В контексте фаду bairrista это тот, кто поет о своем районе и для него, полагая главным мерилом успеха успех у его обитателей. Главной звездой профессионального фаду была Амалия, главным bairrista был Фернанду Маурисиу. Маурисиу и связанные с ним исполнители в культуре bairrista оставались поистине народными звездами, тогда как Амалия Родригеш была “назначена” представлять Португалию во внешнем мире. Некоторое время назад в профессиональной среде были модны размышления на тему того, была бы Амалия столь успешной, если бы не явные поддержка и благоволение власти. На этот вопрос исчерпывающе отвечает огромное музыкальное наследие Родригеш и тот факт, что ее творчество дало новый толчок к развитию жанра.
Фернанду Маурисиу. Igreja de Santo Estevão
Период с 1974 года до середины и даже конца 80-х – это упадок фаду. После Революции Гвоздик все, связанное с режимом Салазара, вызывало у людей отторжение. Фаду было объявлено «музыкой фашизма», а Амалия Родригеш – «голосом диктатуры». Тот факт, что многие фадишты и авторы фаду не просто сочувствовали, а были открытыми сторонниками революции, был забыт. Личное участие Амалии в судьбе политзаключенных, коммунистические убеждения Ари душ Сантуша, множество маленьких casa do fado, владельцы которых, рискуя свободой, предоставляли место для тайных встреч оппозиционеров – все это не имело значения на фоне развернувшейся в Португалии войны идеологий. Известны случаи, когда публика встречала Амалию Родригеш криками «фашистка».
Со временем откровенная враждебность утихла, однако в открывшуюся Португалию хлынула «музыка свободного мира», в основном, конечно, американская и британская. Рок, поп, диско считались прогрессивными направлениями, тогда как фаду отвели роль архаичной и устаревшей музыки, которая исчерпала себя. Единственной большой фаду-звездой этого периода был молодой певец Карлуш ду Карму, чьи личность и творчество сыграли огромную роль в сохранении этого уникального жанра.
Сын знаменитой фадишты Лусилии ду Карму, Карлуш вырос в обеспеченной и респектабельной семье. Он получил прекрасное образование в Европе и не предполагал связывать свою жизнь с искусством. Его профессией должен был стать крупный отельный бизнес. В качестве менеджера Карлуш и оказался в casa do fado, принадлежащем его матери. Именно там, под влиянием друзей, он попробовал себя в качестве певца. Это было время, когда телевидение стремительно завоевывало мир и становилось главным источником любой популярности. Выигрышная внешность, сценическое обаяние и мягкий, бархатный, узнаваемый тембр голоса довольно быстро сделали Карлуша ду Карму любимцем Португалии. Основу его репертуара составляли лирические баллады, не оставлявшие, однако, сомнений в том, что их исполнитель прежде всего фадишта. Карлуш ду Карму настойчиво подчеркивал свои музыкальные корни, записывал классические фаду, собрал целую когорту авторов, которые писали фаду специально для него – словом, несмотря на сопротивление СМИ и скрытое неприятие этого жанра публикой, делал все, чтобы фаду продолжало присутствовать в культурном контексте Португалии.
Поэтому не будет преувеличением сказать, что своим возрождением, которое началось в конце 80-х годов и продолжается до сих пор, фаду обязано Карлушу ду Карму. Именно он не дал жанру выродиться в лубочную городскую экзотику. Итак, на рубеже 80-90 годов прошлого века Лиссабон вновь начал проявлять интерес к фаду. Причем интерес этот не насаждался искусственно, как во времена Салазара, а шел, что называется, «снизу», причем от той части общества, от которой этого можно было ожидать меньше всего. Фаду начала петь молодежь. Вот как объясняет этот феномен знаменитый фадишта Рикарду Рибейру: «Мы стали первым поколением португальцев, рожденных после Революции Гвоздик. О тех темных временах мы знали только по рассказал родителей. И для нас, выросших в другой стране, американская музыка не была такой притягательной, а фаду – таким политически окрашенных, как для поколения наших родителей. Это был естественный процесс возвращения к своим корням. Такой же естественный, как возвращение моряка на родную землю».
Карлуш ду Карму и Камане. Um Homem na Cidade
Это возрождение получило название fado novo и дало жанру множество ныне знаменитых имен, главными из которых, конечно, являются Мариза и Камане. Почти одновременный взлет этих двух артистов вызвал в культурной памяти старшего поколения отчетливые ассоциации с «золотым веком» фаду, когда на музыкальном троне царили «королева» Амалия Родригеш и «король» Фернанду Маурисиу. Сейчас, когда Мариза и Камане перешли в разряд классиков, трудно поверить, что каких-то пятнадцать лет назад обоих ругали за излишний модернизм и обвиняли в неуважении к традициям фаду.
Итак, что же такое сегодняшнее фаду, и в чем причины его растущей популярности в России? Безусловно традиционная основа больше не предполагает академичности и каких-либо рамок. В Португалии появляется все больше музыкантов-фадишт, которые экспериментируют со стилями, смешивая фаду с другими жанрами, такими, как босса нова, джаз и даже рок. Эксперименты эти делают фаду более доступным для восприятия и в конечном итоге обогащают жанр. Коллаборация традиционных фадишт с джазовыми музыкантами, в частности, дала прекрасный сборник Fado In Jazz, в записи которого приняли участие такие звезды как Карлуш ду Карму, Карминью и Элдер Моутинью, который не один раз приезжал с концертами в Россию. Фаду рождает таких интересных музыкантов, как Антониу Замбужу, чья манера исполнения тяготеет к бразильской боссанове. Однако прослеживается и другая тенденция: совсем молодые фадишты, как Кука Розета или Терезинья Ландейра, возвращаются к классическому, традиционному фаду, к стандартам, заданным когда-то Амалией Родригеш.
Элдер Моутинью. Fui Reviver o Passado
Пожалуй, в этом и заключается одна из величайших загадок этого жанра: фаду меняется, развивается, растет и при этом остается верным своему главному принципу – рассказывать истории о жизни, о людях, о тех вечных ценностях, которые и составляют человеческую судьбу. Что же касается русской публики и ее интереса к фаду… Вот что думает об этом Элдер Моутинью, знакомый с Россией непонаслышке: «Фаду – это искусство двоих: исполнителя и слушателя. Музыкант протягивает руку. Слушатель за нее берется, и они идут по этой дороге вместе. Но для этого должно случиться эмоциональное совпадение. Не на уровне разума, а на уровне инстинкта. Русский человек принимает протянутую ему руку открыто и без раздумий, ориентируясь не на доводы разума, но руководствуясь неким высшим инстинктом. На Западе очень популярен термин «загадочная русская душа». Полагаю, загадка в том, чтобы воспринимать жизнь больше сердцем, чем разумом. Собственно, на этом и основано фаду».
