Вот здесь мы начали сплетничать о привидениях замка Алмурол. Продолжаем разговор.
Наш следующий бесплотный герой — Раскаявшийся Воин.
В первые годы Реконкисты замком владел некий дон Рамиру, человек отважный, удачливый, благочестивый, но жутко спесивый и, как сказал бы мой сбежавший в Германию психоаналитик, испытывающий проблемы с управлением гневом. Дон Рамиру происходил из старинного готского рода и превыше всего почитал чистоту крови и веры.Поэтому мусульман он убивал, что называется, с огоньком.
И вот после очередного кровавого рубилова дон Рамиру возвращался домой. Неподалеку от замка ему на глаза попались две мавританские женщины, мать и дочь. Будучи в благодушном настроении, дон Рамиру попросил… да нет, я думаю, скорее приказал юной мусульманке дать ему напиться из кувшина, который она несла на голове. Девушка увидела христианского рыцаря, со страху уронила кувшин, и это привело к тому, что дон Рамиру мгновенно слетел с катушек. Возможно, он решил, что девушка разлила воду нарочно. Или счел их страх проявлением неуважения. А может испытывал к ним личную сильную неприязнь, или просто день был тяжелый… В общем, подумал Рамиру и убил обеих женщин на месте. Не слезая с лошади.
На крики несчастных прибежал мальчик лет двенадцати — убитые оказались его матерью и сестрой. Опять же, не совсем ясно, почему христианский рыцарь не грохнул заодно и мальчонку, а взял его с собой в замок. Где, кстати, дона Рамиру дожидались жена и дочь Беатрис.
Некоторое время юный мусульманин посидел в темнице, но был вызволен оттуда женой дона Рамиру и приставлен к кухне. Хозяин не возражал: пацан оказался шустрым и сообразительным, а кроме того, не проявлял никакой агрессии и об убитой семье даже не вспоминал. Тут бы дону Рамиру и насторожиться. Он, как никто другой, должен был знать, что мавры ничего не забывают и не прощают.
Через некоторое время жена дона Рамиру начала угасать от какой-то таинственной болезни. Не помогли ни лекари, ни знахари, ни священники, ни даже купленный за огромные деньги кусочек Святого Креста. Когда дона скончалась, вместе с вдовцом и осиротевшей Беатрис на ее могиле рыдал мавританский мальчик.
Следующие несколько лет жизнь в замке текла своим чередом. Рамиру то и дело уезжал рубить мавров, а когда бывал дома, не обращал на дочь особенного внимания, хоть и очень ее любил. Был, короче, эмоционально жаден и недоступен. Неудивительно, что самым близким Беатрис человеком стал Мавр, который из мальчика превратился в красивого юношу. Если бы дону Рамиру донесли об этой дружбе, он бы, скорее всего, просто не поверил: ему и в голову не приходило, что женщина, в чьих жилах течет благородная кровь вестготов, способна видеть человека в иноверце, который, в кому же, был рабом.
Ну и, разумеется, пришел день, когда Беатрис поняла, что это любовь. Причем взаимная.
А потом пришел другой день, куда менее счастливый. Дон Рамиру объявил, что его дочь достигла брачного возраста, а стало быть пора замуж. Тем более, что жених давно найден, партия блестящая. Со свадьбой дон Рамиру решил не тянуть: время неспокойное, жених — рыцарь, а ну как в очередной стычке с маврами ему башку оттяпают.
Беатрис до последнего надеялась, что папа пошутил. Но когда узнала, что нелюбимый жених бодро грохочет копытами в направлении Алмурола, поняла, что серьезного разговора не избежать. Боже мой, что было с папой. Он не придушил девчонку на месте только потому, что с момента заочного обручения жизнью Беатрис мог распоряжаться только жених. И вот в самый разгар семейного скандала в комнату, где дон Рамиру и Беатрис орали друг на друга, проник Мавр.
Когда он заговорил, у папы Рамиру потемнело в глазах. Рыдая и бия себя в грудь, Мавр рассказал, что хозяйку-то он того… отравил. Мавританская мама, прежде чем пасть под мечом благородного психа рыцаря, успела научить сыночку обращаться с ядами. Травил медленно, потому что быстрая смерть казалась ему недостаточно серьезной местью. Конечно, ему было жалко хозяйку, и он, натурально, очень страдал, глядя, как она умирает. Но месть, голос крови, честь исламского мужчины — куда ему было деваться!
Поразительно, но это признание никак не подействовало на Беатрис. Тем более, что к рассказу о преступлении Мавр присовокупил, что ее, дочь врага, ожидала такая же судьба. Но ради любви к ней Мавр готов поступиться своими планами и, значит, Беатрис не травить, а даже наоборот, провести с ней остаток своих дней.
Возмущенный наглостью Мавра и беспринципностью дочери, которая опозорила семью и простила человека, убившего ее мать, дон Рамиру велел бросить мусульманина в подземелье, а Беатрис запереть в самой высокой и неприступной башне. Ночь он собирался провести в молитве, а утром устроить показательную казнь.
Никто не знает, что случилось той ночью. Но когда взошло солнце, челядь обнаружила пустое подземелье, пустую башню и дона Родриго, стоящего на крепостной стене, в кровь раздирающего себе грудь и зовущего свою исчезнувшую дочь.
Беатрис и Мавра даже не искали — понимали, что тут не обошлось без знаменитого мавританского колдовства. А дон Рамиру как-то очень быстро сошел с ума, а потом умер на могиле своей жены. Согласно легенде, остаток жизни он умолял Беатрис вернуться и все время вспоминал двух мавританских женщин, которых когда-то убил от нечего делать.
Говорят, каждый год в ночь Святого Иоанна на главном донжоне Алмурола можно увидеть две обнявшиеся фигуры — Мавра и Беатрис, и коленопреклоненного дона Рамиру, который все еще молит о прощении.
