История фаду имеет долгий путь. Перекрещиваясь с разными музыкальными влияниями и культурами, фаду снискало признание новой аудитории, расширившейся благодаря газетам, радио, записям и кино. Заполняя самые престижные зрительные залы, городская песня Лиссабона завоевала новых поклонников во всех четырех концах света по мере того, как наши великие артисты превратились в настоящие иконы португальской культуры.
На этом пути фаду мы встречаем многоликую фигуру Давида Моурао Феррейры (1927-1996) — поэта, эссеиста, писателя, журналиста, преподавателя, переводчика — центрального действующего персонажа наиболее значимых моментов эволюции городской песни Лиссабона, в лице которого произошла эпохальная встреча эрудита поэзии с миром фадишты. Итогом начавшейся в 1950-х годах интенсивной творческой работы Давида Моурао Феррейра для голоса Амалии Родригеш стал блестящий ряд его стихотворных текстов фаду, оставивших глубокий след в истории городской песни. Его многочисленные стихотворные тексты фаду исполняются и сегодня голосами нового поколения фадишт, озаряя кварталы и жителей Лиссабона, определяя образ нашего города.
Никто точно не знает день, когда родилась Амалия. Она сама помнит, слышала, как говорили, будто это было «время черешен». А год? Это не имеет значение? Для нас достаточно того, что это был необычный год.
Новые консулы и проконсулы
Назначаются каждый год,
Но не каждый год
Рождаются короли и поэты.
К королевскому величию гения Амалии и выдающимся проявлениям поэзии, с которыми она родилась, в полной мере применимы строки этой латинской эпиграммы, приписываемой императору Адриану.
Оставим свидетельства о рождении. Все недостоверно, все апокрифично в свете зрелой молодости голоса Амалии, магически ведущего нас, едва заслышим его, в великолепие начала лета, «время черешен»; мифическое в силу своей реальности, оно вчера было таким, как сегодня, а сегодня оно такое, каким будет вечно.
Sempre e sempre (Всегда есть всегда), одна из самых ранних записей Амалии
II
Амалия: имя, которое для португальцев и даже для всё большего числа иностранцев неразрывно связано с именем самой Португалии. Но не так, нет, не так, как имена других великих португальцев, связанных с ней узами менее стихийными, более осознанными и рациональными.
Связь Амалии с её родиной является, напротив, выражением коллективного бессознательного; можно сказать, что она олицетворяет не только свой народ — со всем его фатализмом и мужеством, меланхолией и душевными метаниями, но и с бесчисленными образами родной природы — её атмосферы, климата, необъятных горизонтов, то туманных, то залитых ярким светом.
В несравненном голосе Амалии, звучит, с одной стороны, тот океанский зов, благодаря которому португальцы в конце Средних веков стали первым народом Европы, начавшим открытие новых миров; и этот же самый голос провозгласил трепетную любовь к маленьким и большим ликам родной земли: рекам, долинам, горам, гранитному дому на севере и побеленному домику на юге, яблоневому саду, лесу, источникам, равнинам и утёсам.
Madrugada de Alfama. 1961 год. (Alain Oulman — David Mourão Ferreira)
Голос диаспоры и голос родины, голос далекий и голос близкий — амплитуда самых высоких волн и трогательная скромность уединенного святилища — голос Амалии стал идеальным инструментом для обновления и выражения почти тысячелетней лирики страны, от трубадуров до Камоэнса и многих современных поэтов; это произошло благодаря, главным образом, композитору Алану Ульману, французу по национальности, но португальцу по рождению и сердцу, именно он установил эту золотую связь между голосом Амалии и многими отечественными поэтами. Потому что Амалия никогда не переставала петь стихи народных поэтов или менее привязанных к португальской литературной традиции. Отсюда и поразительное разнообразие её репертуара: Амалию понимают, любят, ценят, ею восхищается самая разнообразная публика.
Речь идет не только о невероятной популярности: она являет мифическую и мистическую глубину единства голоса, слова и музыки. И сама черная шаль, в которой выступает Амалия, символизирует тайну этого чарующего триединства.
III
Амалия: одно из имен Португалии, женственности Португалии. Глубинное единство стремительно ускользающего и неподвижного, корня и цветка, ствола и ветра. Реки, склона, ясного неба или пасмурного, гор и равнин, объятий океана. Меланхоличных мелодий. Мелодичных речитативов. Нежданной захватывающей радости, тут же тающей, словно пена. Древнего ужаса, молниеносного блеска. Простонародная красота, недоступная вирусу пошлости. Аристократичность такая свободная и сильная, что её не втиснуть в границы генеалогического древа. Всепоглощающая страстность и музыкальность, идущая из глубины душ, из тьмы веков.
Амалия: хрустальное волшебное зеркало, в котором мы видим себя преображенными. Aмалия: единственный в своем роде голос, в котором мы говорим миру о своих великих тайнах, о самом своём глубинном безмолвии, о том, что мы хранили, даже не подозревая об этом, в сердцах бесчисленных поколений, немых или, в лучшем случае, косноязычных.
Амалия: не только миф, но и чудо. Чудо верности, преданности. Честности и непрестанного совершенствования своего дара и возрастающей мировой славы. Чудо душевности, чудо разума, чудо свежести, чудо воли, чудо требовательности к себе и хорошего вкуса. Иными словами: многочисленные чудеса, вечное обновление, вечная неуспокоенность, знаки гения.
Перевод с португальского Натальи Румянцевой,
литературное редактирование Е.Г. Голубевой
Материал подготовлен Натальей Румянцевой, редакторская правка Елены М. Статья впервые опубликована на сайте «Музыка планеты»
Материал с сайта Музыка планеты
Весна. – Лиссабон, 2007. Предисловие: От составителей
